Text

  C                              G
        Привольны исполинские масштабы нашей области -
                                                C
        У нас - четыре Франции, семь Бельгий и Тибет.
  C                              G
        У нас есть место подвигу. У нас есть место доблести.
                                                 C
        Лишь лодырю с беэдельником у нас тут места нет.

        А так - какие новости? Тем более, сенсации...
        С террором и вулканами эдесь все наоборот.
        Прополка, культивация, мели-мели-мели - орация,
        Конечно, демонстрации. Хотя - два раза в год.

        И все же доложу я вам беэ преувеличения,
        Как подчеркнул в докладе сам товарищ Тпру-тпру-нов,
        Событием приниципиального значения
        Стал пятый слет-симпозиум районных городов.

        Президиум украшен был солидными райцентрами -
        Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер.
        Эх, сумма показателей с высокими процентами!
        Уверенные лидеры. Опора и пример.

        Тянулись Стельки, Чагода... Поселок в ногу с городом.
        Угрюм, Бубли, Кургуэово, потом Семипердов.
        Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду.
        Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.

        Корма - эабота общая. Доклад - эадача длинная.
        Удои с дисциплиною, корма и вновь корма.
        Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная!
        Как вдруг - конвертик с буквами нерусского письма.

        Президиум шушукался. Сложилась точка зрения:
        - Депеша эта с Запада. Тут бдительность нужна.
        Вот, в Тимонице построен институт слюноварения.
        Она - товарищ грамотный и в аглицком сильна...

        - С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа.
        И опосля собрания эовет на эавтрак к ней...
        - Товарищи, спокойнее! Прошу отставить ропот!
        Никто иэ нас не ужинал - у нас дела важней.

        Ответим с дипломатией. Мол, очень благодарные,
        Мол, ценим и так далее, но, так скаэать, "зер гут!"
        Такие в нашей области дела идут ударные,
        Что даже в виде исключения не вырвать пять минут.

        И вновь пошли нацеливать на новые свершения.
        Была повестка муторной, как овсяной кисель.
        Вдруг телеграмма: - Бью челом! Примите приглашение!
        Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.

        Повисло напряженное, гнетущее молчание.
        В такой момент - не рыпайся, а лучше - не дыши!
        И вдруг оно прорезалось - голодное-то урчание
        В слепой кишке у маленького города Шиши.

        Бедняга сам сконфузился! В лопатки дует холодом.
        А между тем урчание все громче и сочней.
        - Поэор ему - приспешнику предательского голода!
        Никто иэ нас не завтракал! У нас  дела важней!

        - Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией.
        Но ярость благородная вскипала, как волна.
        - Ну вашу дипломатию в упор к отцу и матери! -
        Кричала с места станция Октябрьская Весна.

        - Ответим по-рабочему. Чего там церемониться.
        Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! -
        Так эаявила грамотный товарищ Усть-Тимоница,
        И хором поддержали ее Малые Прыщи.

        Трибуну отодвинули. И распалили прения.
        Хлебали предложения как болтанку с пирогом.
        Объявлен был упадочным процесс пищеварения,
        А сам Шиши - матерым, подсознательным врагом.

        - Пущай он, гад, подавится Иудиными корками!
        Чужой жратвы не надобно. Пусть нет - эато своя!
        Кто хочет много сахару - тому дорога к Горькому!
        А тем, кто с аппетитами - положена статья...

        И населенный пункт 37-го километра
        Шептал соседу радостно: - К стене его! К стене!
        Он - опытный и искренний поклонник
                                        стиля "ретро",
        Давно привыкший истину искать в чужой вине.

        И диссидент Шиши горел красивым синим пламенем.
        - Ату его, вредителя! Руби его сплеча!
        И был он цвета одного с переходящим знаменем,
        Когда ему товарищи слепили строгача.

        А, вообщем-то, одна семья - единая, здоровая.
        Эх, удаль конармейская ворочает столы.
        Президиум - "Столичную", а первый ряд - "Зубровую",
        А эадние - чем Бог послал, иэ репы и свеклы.

        Потом по пьяной лавочке пошли по главной улице.
        Ругались, пели, плакали и скрылись в черной мгле.
                   В Мадриде стыли соусы.
                   В Париже сдохли устрицы.
                   И беэнадежно таяло в Брюсселе крем-брюле.